Но вот дышать стало легче. Вскоре из кабины летчиков вышел инструктор по парашютным прыжкам, которого все курсанты школы за глаза звали Палачом. Он и впрямь был похож на палача — мордастый детина огромного роста, с длинными узловатыми руками, на которых волосы росли даже на пальцах. Глядя на него, Леонов вспомнил, как Палач, подойдя к трупу Кузакина, пошевелил его ногой и сказал: «Одним трусом меньше!» И плюнул на труп.

— Фронт уже позади! — прокричал Палач, и на лице его шевельнулось нечто вроде улыбки, его маленькие глазки почти скрылись в щеках. — Приготовьтесь!

Зилов встал и начал внимательно проверять парашютное снаряжение. Леонов продолжал сидеть, ощущая противную слабость в ногах и щекотную дрожь в животе.

— Проверяй! — крикнул ему Зилов.

Леонов встал и, держась одной рукой за кресло, принялся беспорядочно дергать лямки парашюта. Зилов подошел к нему и сам проверил подгонку лямок.

— Что, уже навалил в штаны? — зло спросил Зилов.

Палач в это время подтаскивал к дверям самолета контейнер со снаряжением. Замигала лампочка над дверью в пилотскую кабину. Палач неторопливо и без особых усилий снял с петель дверь, в самолет ворвались рев моторов и пронзительный холод.

Зилов встал у двери, за его спиной — Леонов. Над дверью в кабину летчиков зажглась зеленая лампочка. Палач махнул рукой. Зилов оперся правой ногой на ребристый порог, наклонился вперед, резко оттолкнулся и исчез в черной пучине. Леонов хотел сделать все точно так же, но у него не получилось, и он застрял в дверях. Сильный удар в спину вышиб его как пробку…

Они приземлились точно по расчету, метрах в двухстах друг от друга. Вокруг был густой кустарник, под ногами чавкала мокрая земля. Они зарыли парашюты и начали искать контейнер со снаряжением. Часа два безрезультатно бродили по кустам. Зилов на чем свет стоит ругал Палача. Леонов ходил за ним как тень и молчал. Чувствовалось приближение рассвета. Уставшие, взмокшие, они остановились на окраине кустарника. Их окружала глухая тишина, только где-то далеко-далеко слышались летучие гудки паровозов.

— Прямо не знаю, что делать! — сказал Зилов.

— Слушай, — взял его за руку Леонов. — А что, если нам рвануть куда-нибудь подальше? Да спрятаться там ото всех.

Зилов молча повернулся и наотмашь ударил его по лицу.

— Сука!

Леонов вытер рукавом лицо и с этой минуты беспрекословно и молча делал все, что приказывал ему Зилов.

Они нашли контейнер, когда уже рассвело. Оказалось, что в темноте они дважды проходили мимо него и не заметили.

Тщательно зарыв контейнер на приметной маленькой полянке, они привели в порядок свою одежду и пошли на север. Там должна быть железная дорога и маленькая станция.

Дальше им везло, как во сне. Они точно пришли к той станции, какая была указана в плане. И на путях стоял готовый к отправке на Москву воинский эшелон. Зилов поговорил с комендантом эшелона, и им разрешили устроиться на площадке вагона с лошадьми. Их накормили солдаты, сопровождавшие лошадей. За трапезой они получили первую информацию. Оказывается, они попали в замыкающий эшелон сто четырнадцатой дивизии, которая перебрасывалась из-под Тулы на Центральный фронт. Леонов и восхищался, и удивлялся, как ловко и уверенно вел себя Зилов. Рассказывал веселые байки про госпиталь, в котором будто бы они с Леоновым лежали после ранения, и про то, как они лихо проведут в Москве отпуск, положенный им после лечения. Леонов решил про себя: «С ним не пропадешь, надо его слушаться».

Эшелон остановился на станции Москва-Товарная. Зилов и Леонов сердечно распрощались со своими попутчиками и направились в город.

Везение продолжалось. Они благополучно проехали через всю Москву и, продолжая подчиняться плану, на Казанском вокзале сели в электричку. Еще засветло они сошли на станции Сорок второй километр и вскоре уже беседовали с хозяином скромной дачки. Это был пожилой человек в очках с очень толстыми стеклами, за ними невозможно было разглядеть его глаз.

— Мы в деньгах не стесняемся, заплатим, сколько вы положите, — уже второй раз говорил Зилов. — И затрудним мы вас самое большее на месяц. Проведем положенный после госпиталя отдых и обратно на фронт.

Хозяин явно хотел сдать комнату, но его, видимо, смущало, что он возьмет деньги с солдат. Сдавать же комнату бесплатно ему не хотелось.

— Может, вы думаете, что мы какие-нибудь бандиты с большой дороги? — заискивающе улыбаясь, спросил Зилов. — Так вот наши документы, пожалуйста, поглядите.

— При чем тут бандиты? — вяло отозвался хозяин и документы смотреть не стал.

— А в смысле оплаты не стесняйтесь, — снова сказал Зилов. — Мы при деньгах. Как говорится, солдат спит, а харч ему идет, поднакопили мало-мало.

— Месяц, говорите, жить будете? — спросил хозяин.

— Самое большее месяц, — подтвердил Зилов.

— Триста рублей имеете?

Зилов молча вынул из кармана сотенные бумажки и, отсчитав три, положил их на стол.

— Прошу!

Хозяин отвел им уютную комнатку с выходом на кухню. Из окна комнаты сквозь голый сад была видна железная дорога. Она была так близко, что, когда проходили поезда, на кухне позвякивала посуда.

— Поезда всю ночь спать не дадут, — тихо сказал Леонов.

— Идиот! Каждый поезд — это информация для Доктора, — сонным голосом отозвался Зилов. — Давай-ка лучше спать ложиться, завтра работы невпроворот…

Глава 23

Когда Леонов проснулся, Зилов уже сидел у окна и рассматривал маленькую карту, которая хранилась у него за подкладкой сапога.

— Ты что, решил курортничать? — обернулся он к зашевелившемуся Леонову. — Вставай мигом! Умойся на кухне.

Зилов все уже продумал… Сегодня же они нормальным пассажирским поездом вернутся в район приземления и возьмут из контейнера самое необходимое: рацию, деньги, запас консервов и сухарей. Сюда они вернутся завтра. Хозяину дачи скажут, что едут в Москву — в гости к фронтовым дружкам.

— Повезло нам с этим домом, — сказал Зилов. — Во что бы то ни стало надо здесь закрепиться. Я утречком помог хозяину наколоть дров, потолковал с ним. Он же почти слепой, сказал, что с шагу лицо человека не разбирает. До сорокового года он работал наборщиком в типографии. А сын его, знаешь, кто? В жизни не угадаешь. Дипломат. И в настоящее время вместе с семьей находится в Америке. Старик сторожит теперь и дачу, и московскую квартиру. Два раза в неделю ездит в Москву. Представляешь, какое удобство! Не дача, а золото. Будем ловчить, чтобы закрепиться. Через месяц скажем, что идем на врачебную комиссию, а вернемся — объявим, что нам дали дополнительный месяц отдыха. А потом придумаем что-нибудь еще.

Леонов слушал Зилова и снова думал: «Ох, головастый парень, с ним не пропадешь!» После вчерашнего везения все их предприятие уже не казалось ему таким опасным.

Они сошли с пассажирского поезда на той же станции, где вчера сели в воинский эшелон. Уже вечерело, сыпал редкий ленивый дождик пополам со снегом. На платформе — ни единой живой души. Они перешли через полотно и присели на штабель старых шпал. Зилов хотел убедиться, что их никто не видел. На путях зажглись сигнальные огни.

— Пошли! — Зилов решительно встал и сбежал с откоса. Они зашли в кусты, огляделись и зашагали наискосок от дороги…

С двумя тяжелыми вещевыми мешками за плечами они вернулись на станцию около двух часов ночи. Зилов зашел в здание станции и узнал, что ближайший поезд будет только в восьмом часу утра. Эту справку ему дал дремавший в зале ожидания железнодорожный милиционер.

— Вот досада! — сказал ему Зилов. — Нам явка в Москву в свое хозяйство к восьми ноль-ноль. Попадет нам, будь здоров!

— Ничего, страшнее фронта кары нет, — утешил его милиционер. — А фронта вам так и так не миновать. Предъявите своему начальству билет с компостером времени — учтут.

— А далеко отсюда до шоссе? Может, там можно схватить попутную?

— Шоссе недалеко, — сказал милиционер, — километра полтора от силы. Только в такое время там до утра можно прождать, а машины не будет. Это уж я знаю, сам другой раз с дежурства на попутной езжу.